Неточные совпадения
Тут вытащил он какую-то огромную
книгу с нескромными мифологическими картинками и начал их
рассматривать.
Бывали минуты, когда Клим Самгин
рассматривал себя как иллюстрированную
книгу, картинки которой были одноцветны, разнообразно неприятны, а объяснения к ним, не удовлетворяя, будили грустное чувство сиротства. Такие минуты он пережил, сидя в своей комнате, в темном уголке и тишине.
Было ясно, что она испытывает, выспрашивает. В ее глазах светится нечто измеряющее, взгляд ее щекочет лицо и все более смущает. Некрасиво выпучив живот, Спивак
рассматривала истрепанную
книгу с оторванным переплетом.
И было забавно видеть, что Варвара относится к влюбленному Маракуеву с небрежностью, все более явной, несмотря на то, что Маракуев усердно пополняет коллекцию портретов знаменитостей, даже вырезал гравюру Марии Стюарт из «Истории» Маколея,
рассматривая у знакомых своих великолепное английское издание этой
книги.
— Вы, конечно, знаете, что люди вообще не располагают к доверию, — произнес Самгин докторально, но тотчас же сообразил, что говорит снисходительно и этим может усилить иронию гостя. Гость, стоя спиной к нему,
рассматривая корешки
книг в шкафе, сказал...
Старики беспокоили. Самгин пошел в кабинет, взял на ощупь
книгу, воротился, лег. Оказалось, он ошибся,
книга — не Пушкин, а «История Наполеона». Он стал
рассматривать рисунки Ораса Берне, но перед глазами стояли, ругаясь, два старика.
Самгин спустился вниз к продавцу каталогов и фотографий. Желтолицый человечек, в шелковой шапочке, не отрывая правый глаз от газеты, сказал, что у него нет монографии о Босхе, но возможно, что они имеются в книжных магазинах. В книжном магазине нашлась монография на французском языке. Дома, после того, как фрау Бальц накормила его жареным гусем, картофельным салатом и карпом, Самгин закурил, лег на диван и, поставив на грудь себе тяжелую
книгу, стал
рассматривать репродукции.
Завтрак был подан в столовой. Когда они вошли туда, первое, что бросилось в глаза Привалову, был какой-то господин, который сидел у стола и читал
книгу, положив локти на стол. Он сидел вполоборота, так что в первую минуту Привалов его не
рассмотрел хорошенько.
Только
книга в почерневшем кожаном переплете с медными застежками была новостью для Привалова, и он машинально
рассматривал теперь тисненые узоры на обложке этой
книги, пока Марья Степановна как ни в чем не бывало перебирала разные пустяки, точно они только вчера расстались и в их жизни ничего не произошло нового.
Крошечная детская с одним окном и двумя кроватями привела мисс Дудль еще раз в ужас, а потом она уже перестала удивляться. Гости произвели в детской что-то вроде обыска. Мисс Дудль держала себя, как опытный сыщик: осмотрела игрушки,
книги, детскую кровать, заглянула под кровать, отодвинула все комоды и даже пересчитала белье и платья. Стабровский с большим вниманием следил за ней и тоже
рассматривал детские лифчики, рубашки и кофточки.
Буллу свою начинает он жалобою на диавола, который куколь сеет во пшенице, и говорит: «Узнав, что посредством сказанного искусства многие
книги и сочинения, в разных частях света, наипаче в Кельне, Майнце, Триере, Магдебурге напечатанные, содержат в себе разные заблуждения, учения пагубные, христианскому закону враждебные, и ныне еще в некоторых местах печатаются, желая без отлагательства предварить сей ненавистной язве, всем и каждому сказанного искусства печатникам и к ним принадлежащим и всем, кто в печатном деле обращается в помянутых областях, под наказанием проклятия и денежныя пени, определяемой и взыскиваемой почтенными братиями нашими, Кельнским, Майнцким, Триерским и Магдебургским архиепископами или их наместниками в областях, их, в пользу апостольской камеры, апостольскою властию наистрожайше запрещаем, чтобы не дерзали
книг, сочинений или писаний печатать или отдавать в печать без доклада вышесказанным архиепископам или наместникам и без их особливого и точного безденежно испрошенного дозволения; их же совесть обременяем, да прежде, нежели дадут таковое дозволение, назначенное к печатанию прилежно
рассмотрят или чрез ученых и православных велят
рассмотреть и да прилежно пекутся, чтобы не было печатано противного вере православной, безбожное и соблазн производящего».
Надеяся твердо на ваше благоразумие и осторожность, мы вам поручаем: когда назначаемые к переводу, печатанию или продаже сочинения или
книги к вам принесены будут, то вы
рассмотрите их содержание, и если нелегко можно дать им истинный смысл или могут возродить заблуждения и соблазны или оскорбить целомудрие, то оные отвергните; те, которые вы отпустите свободными, имеете вы подписать своеручно, а именно на конце двое от вас, дабы тем виднее было, что те
книги вами смотрены и утверждены.
А дабы прежние
книги не соделали более несчастий, то велено было
рассмотреть все о
книгах реестры и все печатные
книги, а которые что-либо содержали противное кафолическому исповеданию, те сжечь.
Рассматривая сие новое по тогдашнему времени законоположение, находим, что оно клонилося более на запрещение, чтобы мало было
книг печатано на немецком языке или, другими словами, чтобы народ пребывал всегда в невежестве.
Генерал ничего не понимал в заводском деле и
рассматривал все кругом молча, с тем удивлением, с каким смотрит неграмотный человек на развернутую
книгу.
В девять часов он уходил на службу, она убирала комнаты, готовила обед, умывалась, надевала чистое платье и, сидя в своей комнате,
рассматривала картинки в
книгах.
Взял у меня из рук
книгу и внимательно
рассмотрел ее, окапав переплет слезами.
Пока я его
рассматривал, он кончил свое писание, расчеркнулся, записал бумагу в
книгу, запечатал в конверт, свистнул и, вручив вошедшему солдату этот пакет, обратился ко мне с вопросом, что мне угодно?
Очевидно, Ароматов находился в периоде американизма и бредил жизнью настоящего янки; на одной стене была повешена четырехугольная картонка, на которой готическими буквами было написано: «Деньги потерял — ничего не потерял, время потерял — много потерял, энергию потерял — все потерял». На другой такая же картонка с другой надписью: «Time is money». На полочке с
книгами я
рассмотрел несколько разрозненных томов Добролюбова и Белинского, папку с бумагами и маленький томик рассказов Брет-Гарта.
— Колдовство! — говорил он, вздыхая, и
рассматривал страницы
книги на свет.
Я тем временем успел
рассмотреть переднюю избу, которая была убрана с поразительной чистотой и как-то особенно уютно, как это умеют делать только одни женские руки; эта изба была гостиной и рабочим кабинетом, в ней стоял рояль и письменный стол, в углу устроено было несколько полок для
книг; большая русская печь была замаскирована ситцевыми занавесками, а стены оклеены дешевенькими обоями с голубыми и розовыми цветочками по белому полю.
Ежели
рассматривать сатиру екатерининского времени как нечто самобытное и серьезное и не обращать внимания на факты, противоречащие такому взгляду, то нельзя не удивляться ее силе и смелости, нельзя не прийти в восхищение и не подумать, что такая сатира должна была произвести благотворнейшие результаты для всей России. До таких именно убеждений и дошел г. Афанасьев, как видно из первых слов его
книги.
Пока Свиридов одевался, я внимательно
рассмотрел бумажку, в которой был завернут платок. Она была совершенно чистая. Я перепустил листы Платоновой
книги — нигде ни малейшей записочки; есть только очеркнутые ногтями места. Читаю очеркнутое...
Имея в руках Блуменбаха, Озерецковского [Озерецковский Николай Яковлевич (1750–1827) — ученый-путешественник, академик; Аксаков имеет, вероятно, в виду его
книгу «Начальные основания естественной истории» (СПБ. 1792).] и Раффа (двое последних тогда были известны мне и другим студентам, охотникам до натуральной истории), имея в настоящую минуту перед глазами высушенных, нарисованных Кавалеров,
рассмотрев все это с особенным вниманием, я увидел странную ошибку: Махаона мы называли Подалириусом, а Подалириуса — Махаоном.
Я, смирный, добродушный молодой человек, знавший до сих пор только свои
книги, да аудиторию, да семью и еще несколько близких людей, думавший через год-два начать иную работу, труд любви и правды; я, наконец, привыкший смотреть на мир объективно, привыкший ставить его перед собою, думавший, что всюду я понимаю в нем зло и тем самым избегаю этого зла, — я вижу все мое здание спокойствия разрушенным, а самого себя напяливающим на свои плечи то самое рубище, дыры и пятна которого я сейчас только
рассматривал.
Так думал он,
рассматривая ноты дочери, в которых запечатлелся ее голос, ее
книги и ее портрет, большой, писанный красками, портрет, который она привезла с собою из Петербурга.
Внимательно
рассмотрел Герасим
книги, увидал, что уступают их за бесценок, и ухватился за выгодную покупку.
Замолчит потом новый покупатель и зачнет внимательно разглядывать какую-нибудь
книгу,
рассматривает ее долго, а потом, положив ее на место, молвит хозяину...
Придет покупатель, лавка полным-полнехонька народом, десятка полтора человек сидят в ней по скамейкам либо стоят у прилавка, внимательно
рассматривая в
книгах каждую страницу.
Мердяев взял дрожащими руками
книгу и вышел из кабинета. Он был бледен. Косые глазки его беспокойно бегали и, казалось, искали у окружающих предметов помощи. Мы взяли у него
книгу и начали ее осторожно
рассматривать.
Он не мог наглядеться на приложенные к
книге великолепно гравированные портреты, изображавшие разных знаменитых рыцарей ордена, в золотых доспехах и в мантиях, и подолгу
рассматривал находящиеся под каждым портретом гербы, увенчанные коронами, шлемами и кардинальскими шапками, осененными херувимами и знаменами, украшенные военными трофеями и обвитые лаврами и пальмовыми ветвями.
Шмель подошел к письменному столу, взял
книги и начал их
рассматривать.
Громадная библиотека Грозного, которую все еще не теряют надежды найти в подземных тайниках Кремля, представляла богатейший фонд для русского образования.
Рассмотрев это драгоценное собрание
книг на греческом, латинском и еврейском языках, замурованных в сводчатых подвалах, немец Веттерман пришел в неизъяснимый восторг: он увидел здесь много таких сочинений, которые совсем были неизвестны западной учености.